Стихи и проза

Сизый дымок, отчетливо пахнущий не табаком, а какими-то экзотическими травами, которые в эти суровые времена были по карману только самым из самых, тем, кто держал в своих руках хрупкие судьбы едва уцелевшего мира, медленно поднимался к потолку. Тлеющая сигарета в последний раз ярко вспыхнула, отбросив красноватые блики на лицо глубоко затянувшегося мужчины, и погасла, безжалостно смятая в железной пепельнице. Он поднялся и принялся неспешно одеваться, даже не глядя на ту, кого оставил на смятых простынях, нарочито игнорируя ее собственный взгляд, сверлящий его затылок. Он всегда так поступал. Приходил редко, уходил молча, не прощаясь, оставив на память окурок в пепельнице, дурманящий запах этого странного табака и воспоминания о жаркой безумной ночи.
С тихим шорохом он надел свою куртку (из самой настоящей кожи, когда-то принадлежавшей одной из кровожадных тварей Пустошей) и направился к двери. Поскрипывали тяжелые армейские ботинки, негромко щелкнула зажигалка, затлела очередная сигарета. Он всегда много курил.
- Захар… почему ты никогда не остаешься? Почему не даешь любить себя? – тихо спросила девушка, лежащая на кровати, кутаясь в тонкое покрывало. Он остановился на пороге, как всегда не ответил на вопрос, который слышал уже не единожды, выдохнул сигаретный дым и вышел, заперев за собой дверь. Сизый дымок, отчетливо пахнущий какими-то экзотическими травами, медленно поднимался к потолку…

Новый город, 23:45. Ночной клуб «Озон»
- Эй, Молчун, давай к нам! – окликнули сталкера, едва тот переступил порог бара. Захар отыскал глазами тех, кто его позвал. Баламут, Феникс и Болт весело выпивали, видать, обмывая хорошо задвинутый кому-то хабар, под зажигательные ритмы латино, любуясь прелестями девчонки не слишком тяжелого поведения, отплясывающей на сцене прямо перед их столиком. Не любил Захар подобные сборища, ох не любил, но ему нужна была информация. Потому угрюмый, нелюдимый сталкер, заслуженно прозванный Молчуном, подошел к собратьям по ремеслу и уселся на свободный стул, закурил.
- Снова ты шавлией балуешься, га? – принюхавшись, заметил Феникс, сплюнул. – Что за кретин? Задвинул бы ее Найтмеру, озолотился бы!
- Травиться вашей байдой не охота, - буркнул Захар, кивком указав на самопальные папиросы товарищей, в которых было больше неопознанного мусора, чем того, что можно было с чистой совестью назвать табаком. Феникс только опять сплюнул на пол, с прищуром глядя на Молчуна единственным уцелевшим глазом. Болт хохотнул и опрокинул в себя очередную стопку синтетической дряни. А Баламут слишком сильно был занят девицей на сцене, чтобы слушать и слышать, что творится за столиком.
- Ладно, выкладывай, чего пришел, - Феникс закурил только что обсуждаемую «байду» и выжидательно уставился на Захара. Едкий вонючий дым плотным белесым облаком окутал столик, заставив Молчуна выразительно поморщиться.
После глобальной техногенной катастрофы сигареты делились на два вида: «приятно, полезно, ароматно, но запредельно дорого» и «дешево, доступно, убийственно и воняет, как у черта под хвостом». Ветров затушил свою сигарету, в последний раз вдохнув аромат шавлии, и поднял на одноглазого хмурый взгляд болотисто-серых глаз. Взгляд был тяжелым, неприятным, диковатым. Захар слишком много времени проводил в Пустошах за пределами защитных куполов городов, чтобы не подвергнуться влиянию аномальной активности и радиации. Большинство сталкеров сходились на том, что у Молчуна на этой почве давно крыша съехала, обеспечив тому Психоз похлеще, чем у киборгов. Он слухов не опровергал, но и не подтверждал.
- Информация нужна. Слышал, вы, ребята, видели подряд три Скачка? – спросил Захар. По его лицу как всегда было совершенно невозможно понять, насколько важно то, о чем он спрашивает. С одинаково серьезным и несколько безразличным видом Захар спрашивал о прогнозе погоды на неделю и слухах о бешено дорогих артефактах.
- Ну? А если и видели… – Болт опять опрокинул в себя стопку синтетической гадости, должной изображать текилу, и смерил осоловевшим взглядом собеседника. Судя по всему, он уже не отличал верха от верха.
- Заткнись! – оборвал его трезвый Феникс. Этот кавалер удачи был слишком расчетливым и опытным, чтобы обмануться безразличным тоном. Уж он-то знал наверняка, если Молчун чем-то заинтересовался да еще и заговорил об этом, то дело пахнет не просто большими деньгами, оно пахнет миллиардами кредитов.
- Зачем это тебе Скачки, га? – одноглазый глубоко затянулся, выдохнул едкий дым, утонув в нем с головой, только покрасневший водянистого цвета глаз все так же пристально глядел на Захара.
- Я тебе за информацию плачу, а не за вопросы, Фен, - не слишком дружелюбно ответил Ветров, отметая все дальнейшие расспросы. Если Молчун не сказал сразу, то дальнейшие игры в вопрос-ответ теряли всякий смысл.
- А, скотина! – одноглазый сталкер с досады откусил добрую половину недокуренной папиросы и сплюнул ее в пепельницу, там же затушив тлеющий окурок. – Бабки гони, будет инфа.
- Вот. Как и договаривались. На счету три штуки кредитов, - пластиковый прямоугольник кредитной карты лег на стол перед Фениксом. Болт плотоядно покосился на него, но от бутылки все-таки не оторвался. Баламут, который уже зажигал на сцене вместе с обнаженной девицей, традиционно ни на что не обратил внимания.
- И за каким лядом ты такие деньжищи выложил? – подозрительности Феникса не было предела, и Захар отлично его понимал. Если эти Скачки могут привести к крупному кушу, то почему это они должны делиться такой ценной информацией?
- Информация, - напомнил Ветров, не позволяя уводить себя от темы. Одноглазый опять сплюнул на пол. Откровенно говоря, Молчун всегда считал, что прозвать сталкера надо было не Фениксом, а Верблюдом, но когда он высказал свое мнение, Фен почему-то очень оскорбился.
- Ладно, уболтал, слушай сюда. В Пустоши, как пройдешь руины авиабазы, сверни на северо-северо-запад. Там будет большое скопление Крон с одной стороны и заросли дымного бамбука с другой. Вот аккурат посрединке и появились эти самые три Скачка где-то с три дня назад.
- Это все, что мне требовалось. Пусть Пустошь подарит вам свою любовь, господа, - Захар попрощался, поднялся и быстро зашагал к выходу, более не обращая внимания ни на голых девиц, ни на веселящийся народ. А зря. В спину ему уперлись три алчных, злобных взгляда.

Пустошь, 7:45. Руины авиабазы
Солнце, огромное, кроваво-алое и злое полыхало над горизонтом, знаменуя рассвет нового тысячелетия. Казалось, оно заслоняло собой весь небосвод, нещадно выжигало и без того изуродованную катаклизмом землю, стремилось уничтожить последние следы неестественной жизни, закончив очищение планеты. Захар взглянул на него сквозь затемненные линзы защитной оптики, поправил респиратор, отрегулировав подачу воздуха, и зашагал дальше. Под подошвами тяжелых сапог поскрипывал щебень, по лбу катился пот. Даже костюм с терморегуляцией не спасал от этого ненормального испепеляющего зноя. Если верить прогнозу, к полудню должно было стать раза в два жарче, температура обещала добраться до 80 градусов Цельсия, а то и выше, а потому следовало запрыгнуть в Скачок до того времени. Но это Пустошь, тут никогда не угадаешь наверняка, сколько именно займет у тебя путь из точки А в точку В.
Сталкер остановился в тени рухнувшего много лет назад вертолета, неизвестно каким образом уцелевшего в техногенном аду. К проржавевшей насквозь железяке Молчун предпочел не прислоняться, чтобы не поджариться в своей экипировке, будто гусь, завернутый в фольгу, на противне. Достав КПК, сталкер принялся сверяться с картами местности. Если верить Фениксу, искомая аномалия была совсем рядом, между другой аномалией и дымным бамбуком, который как начнет дымить, так хоть глаз выколи! Ничего не скажешь, хорошее местечко. К тому же, в бамбуке практически всегда прятались твари, большие любители полакомиться дезориентированной жертвой. Очень захотелось неприязненно сплюнуть, но это был не его стиль. Захар просто усмехнулся, спрятал КПК в чехол, поднялся, вскинул рюкзак за плечи и бодрее зашагал вперед. Солнце палило все яростнее…
Наконец, древняя авиабаза осталась за спиной, а впереди замаячила искомая зона. Феникс забыл упомянуть некоторые детали местности: перед Захаром вздыбились черно-красные клыки скал, образуя узкое ущелье. Именно там угрожающе шевелили хищными щупальцами около десятка Крон, некогда бывших самыми обычными и безобидными деревьями, а теперь превратившихся в кровожадных монстров, захватывающих жертву хлесткими быстрыми побегами и затаскивающих ее под свои кроны прямо в облако кислотного газа. Именно в этой скалистой ловушке высились и шелестели на ветру заросли дымного бамбука, в котором, судя по плотной стене непроглядного марева, окутывающего стебли, прятался какой-то мутировавший хищник, вполне вероятно, что не один. Но именно среди Крон, рядом со стеной бамбука, в непосредственной близости и к одному, и к другому, переливались, сияя, три энергетические сферы, идущие точно одна за другой на одной линии, будто кто-то выставил их тут, досконально измерив расстояние и вычислив местоположение. И именно в эти три сферы необходимо было попасть Молчуну, чтобы получить то, к чему он стремился.
Захар подошел на максимально близкое безопасное расстояние к интересующему его объекту, присел на крупный валун, задумался. Пот под костюмом катился ручьями, становилось все жарче. Датчик обеспокоенно фиксировал температуру +65 С, дышать становилось все тяжелее. Снова понадобилось отрегулировать подачу воздуха и степень его очистки и охлаждения в респираторе. Ужасно хотелось курить, но здесь это было только желанием, которому сбыться было не суждено. Захар думал.
До сих пор все шло слишком гладко. По пути до базы он отстрелялся от парочки Толстых, отправил на тот свет Кровосося, пусть даже на это ушла пара обойм разрывных пуль, а костюм спешно пришлось сменить: тварь разорвала его когтями, располосовав сталкеру весь правый бок. Обезболивающая инъекция, повязка на скорую руку с останавливающим кровь средством и несколько глотков воды с растворенным в ней Вороньим глазом, лучшим из известных тонизирующих средств, пусть и требующим непомерную плату после истечения срока действия, помогли прийти в себя и продолжить путь. Однако сейчас ранение могло сыграть злую шутку. Если в зарослях прячется Клыкосвет, то Ветров попросту не успеет среагировать, не успеет он уклониться и от молниеносных плетей аномалий. У него был только один шанс: с первого раза запрыгнуть прямо в Скачки, а там уж будь что будет.
Пуля свистнула, вспоров защитный костюм на левом плече. Еще до того, как Молчун успел сообразить, что происходит, тело его среагировало само на давным-давно въевшихся в плоть и кровь рефлексах. Захар нырнул за валун, выхватил пистолет-пулемет и осторожно выглянул из-за каменной глыбы: Феникс, Болт и Баламут быстро приближались, не боясь размашисто шагать по проторенной Ветровым каменистой тропинке. Стрелял в Захара Баламут. Среди сталкеров он общепризнанно считался лучшим снайпером. В пользу его причастности к образованию дыры в костюме Молчуна говорила и взятая наизготовку винтовка. А судя по тому, что он промахнулся, сделано это было намеренно.
- Видишь ли, Молчун, я не привык упускать из рук большие деньги. А твои дела это всегда большие деньги. Как договоримся? – послышался приглушенный респиратором голос Феникса. Он вскинул на плечо излюбленный дробовик и остановился в нескольких метрах от камня, за которым скрывался Захар. Подельники одноглазого разошлись и встали с боков, взяв сталкера под прицел. Ветров молчал. Он рассчитывал, сколько дыр в нем успеют проделать, прежде чем он доберется до Скачков.
- Даже не думай! – будто бы угадал его мысли Феникс. – Я из тебя шмат мяса сделаю еще до того, как ты половину пути преодолеешь. Не глупи, Молчун, делись. Возьмешь свои кровные 30% от хабара и ступай здоровый!
В зарослях бамбука что-то зашевелилось, из тумана сверкнули две пары кошачьих глаз и клыков. Клыкосветы. Скорее всего, семейная пара. А если в зарослях потомство, то сталкерам несдобровать. Из них сделают кровавый фарш еще до того, как кто-то успеет пискнуть «Аномалия». Над головами уже слышалось хлопанье крыльев Гарпий, падальщики прилетели в предвкушении скорого пира.
- Так что скажешь, га? Молчун, сейчас не время следовать имиджу.
- Да пошел ты, Фен, - усмехнулся Захар и рванулся к аномалиям что было сил. Сталкеру даже показалось, что он отчетливо услышал, как рвется связка в коленном суставе из-за слишком резкого распрямления ноги и так некстати подвернувшегося под подошву крупного камня, на котором ступня вывернулась в сторону, вывихнув сустав. Словно в замедленной съемке, как в старых кинофильмах, из зарослей рванулись две мутировавшие кошки, громко рыча и бешено вращая глазами. Первые выстрелы, адская боль в ноге, плече, в разодранном тварями боку. Несколько пуль прошили легкое, Захар зашелся в кровавом кашле, захлебываясь собственной кровью, но его последний рывок все-таки достиг цели: сталкер влетел в Скачок, рыбкой прошив все три аномалии сразу, и исчез, как его и не было.
О сталкере, известном как Молчун, никто и ничего больше не слышал, как и о его преследователях, Фениксе, Болте и Балагуре. Кто-то говорил, что сгинули в аномалии, кто-то – стали поживой для тварей Пустошей, но никто и ничего так и не узнал наверняка. Когда на то место пришли через несколько дней, то нашли только рюкзак Молчуна да ошметки костюмов и экипировки неразлучной троицы.

Эпилог
Сизый дымок, отчетливо пахнущий не табаком, а какими-то экзотическими травами, которые в эти суровые времена были по карману только самым из самых, тем, кто держал в своих руках хрупкие судьбы едва уцелевшего мира, медленно поднимался к потолку. Тлеющая сигарета в последний раз ярко вспыхнула, отбросив красноватые блики на лицо глубоко затянувшегося мужчины, и погасла, смятая им в пепельнице, стоящей на полу у кровати. Девушка счастливо улыбалась, прильнув к его груди. Мужчина натянул одеяло повыше: к утру в Новом городе всегда холодало.
- Захар… что это было? Ты остался впервые и… После той воды, которую ты мне дал, боли прошли, я чувствую себя абсолютно здоровой, болезнь каким-то чудом отступила… - она приподнялась, заглянула ему в глаза. Тот, кого когда-то звали Молчуном, впервые в жизни улыбнулся, пусть не слишком широко, зато искренне и от души.
- Я расскажу тебе. Это место, которое исцеляет душу и тело. Сталкеры называют его Танганьика…